Черный замок - Страница 100

100

Феллон, кажется, догадывался о причине. Отец и дед испытывали друг к другу острую неприязнь, к счастью, не перешедшую в ненависть.

О! Имлунд всегда был послушным сыном. По крайней мере, на то намекали воспитатели, слуги, бабушка. Да и дед никогда не утверждал обратного.

Решил прежний герцог Зелеш, что Имлунда пора к наукам приобщать, и мальчишка вместо игры в цветные камушки, волшебную тарелочку и прочей детской возни просиживал дни, вечера, а порой и ночи в душных пыльных комнатах в строгой компании учителей — магов, ведунов-алхимиков, архивариусов и других учёных мужей.

Сверкнул молнией первый десяток — наследнику рода меч в руки пора брать. И без вопросов Имлунд уезжает прочь из родного гнезда, но не пажом к кому-нибудь, а отправляется в Западную Школу Меча. Ох, несладко там пришлось герцогскому сынку. Риск, к тому же, немалый и неоправданный: Имлунд — единственный ребёнок Зелешей и другого не будет. Мать Имлунда, первая жена прежнего герцога, постаралась. Обладая слабеньким магическим даром, она сумела наложить на мужа… вдовца чары бесплодия, чтобы именно к её сыну перешёл титул герцога.

Дед пытался избавиться от заклятья, но чароплёты только руками разводили — смертные заклинания сильны и устойчивы.

Долго «прохлаждаться» в стенах школы Меча дед Имлунду не позволил — взбрело герцогу женить сыночка. И двенадцатилетний мальчишка покорно шагает под венец с девочкой, мягко говоря, не красавицей, зато последней в захудалой ветви рода О-оваш, уже несуществующего королевского рода исчезнувшего Овиса.

Приказал дед обзавестись наследником — и пятнадцатилетние подростки родили Феллона. А вот Ёорундо появился у них уже по личной инициативе… ещё один сын не увидел Мира, унеся с собой и мать. Тогда же дед отлучил наследника от дома на целых три года — Имлунд и здесь не сказал ни слова против. Вот только вернулся из изгнания отец истинным главой рода Змей. Деду пришлось смириться с этим, как и с титулом старшего герцога, всего лишь отца герцога Зелеша.

Потом несчастный случай унёс из Мира деда и его вторую жену, но Имлунд так и оставался в своих, Детских, покоях. Не один, но одинокий.

Пятнадцать месяцев назад его одиночество растворилось в заботе сначала о белокурой, ранившей пасынков своей неземной красотой Нуйите, затем об их сыне Романде. Эх! Такая ведь ладная пара была! А малыш их, наверное, без разума… Любимый малыш, первенец.

Сейчас, оставив Рода разбираться со своими игрушками, отец и сын вышли в галерею Предков на разговор. Имлунд не зря выбрал этот коридор, а не свой рабочий кабинет — разговор предстоял очень серьёзный и важный.

— Феллон, ты плохо поступаешь, — герцог, как обычно, спокоен, но эмоции без труда угадываются: усталость и недовольство сыном. Впрочем, его Имлунд хорошо понимает, поэтому недовольство — скорее лёгкое осуждение. — Возвращайся к жене. Иначе её взгляд остановится на ком-нибудь из окружения, прислуги… Нет, не возражай. Ты не можешь приставить к ней уродов — не велика разница, и по ночам темно, а в холодной постели неуютно. Вовсе оградить от мужчин тоже не получится. Но даже если удастся, то ей придётся пользоваться тем, что есть.

— Женщинами? — осмелился вставить Феллон.

— И ими тоже, — кивнул отец. — И это всё на глазах твоей дочери. Ты хочешь научить их обеих греху, а то и непотребству?

Сын испуганно мотнул головой. Сам он был не прочь, когда его ласкали сразу две, а то и три женщины, но…

— А когда желание перестанет приходить при взгляде на чью-то пышную грудь, обратишь внимание на мальчиков?

Феллон внутренне похолодел — вчера так и вышло. Он-то списал на общую усталость после долгой тренировки. А что если это то, о чём говорит отец?

— Ты любишь дочь и свою жену. Я знаю. Но зачем ты заставляешь свою малышку смотреть, как её мать плачет? И теряет за непрерывными слёзами свою красоту? — герцог на мгновение замолк. — И как мне смотреть в глаза твоего тестя? Он отдавал в мой дом неповторимо прекрасную девушку, а что он увидит, когда приедет навестить дочь и внучку?

Младший герцог залился краской вины, отвернулся от отца, чтобы не видеть его осуждающего взгляда. И наткнулся на множество таких же взоров прежних Зелешей. Не зря Имлунд выбрал для наставлений галерею Предков.

Одна из стен коридора была обшита светлыми, почти белыми, деревянными панелями. Они сияли в солнечных лучах, врывающихся днём из многочисленных окон напротив, и таинственно мерцали в свете волшебных ламп по ночам. На этой стене через равные промежутки висели портреты предков Змей. Не все, конечно, начиная с сына Зелеша, последнего короля Офидии, — Зелеша-младшего. Того самого, который помог отцу создать империю Гулум и отказался от её короны в пользу младшего брата Лоххаля Ехидны, родоначальника первой императорской династии.

Потом род захирел и, в конце концов, разродился единственной дочерью. Она приняла имя Лиххиль и через своего последнего потомка, Нуйиту, вернулась к Зелешам. На трон взошёл потомок Л-лотая Гюрзы, третьего сына Зелеша Офидийского. Династия формально сменилась, а недавно чуть было не прервалась в результате мятежа. Впрочем, если бы прервалась, корона просто-напросто вернулась бы к законным владельцам — Зелешам.

С каждого портрета на Феллона взирали мудрые, пронизывающие разум, читающие душу глаза. Чаще всего зелёные, иногда желтоватые и нередко — с узким вертикальным зрачком. Змеиные. Неуютные взгляды. За этими взглядами не видно ни внешности (обычно притягательной), ни одежды (та разнилась в зависимости от эпохи), ни мастерства художника.

100